На калининской земле
Война кончилась для Валентина Федоровича Герасимова словно удар шаровой молнии. Еще вчера он вместе с друзьями штурмовал немецкие позиции под Калининым и вдруг…
Врач и тот потерял надежды, что будет пулеметчик жить. Сознание то приходило на несколько минут, но вновь наступал долгий глубокий шок.
— На фронте мы о смерти не думали, — вспоминает Валентин Федорович, — хотя подстерегала она нас на каждом шагу. И лишь когда кусок свинца укладывал на госпитальную койку, осознавали, что здесь куда тяжелее, чем в часы яростных атак.
Дни тянулись неумолимо медленно. Шесть месяцев врачи боролись за то, чтобы хоть как-то стал на ноги недавно крепкий парень с Орловщины. За это время фронт уже успел укатиться за сотни верст от поросших кустарником болот, по которым ходила на врага его дальневосточная бригада прорыва.
Валентин Федорович Герасимов стал солдатом, когда на западе нашей страны тучи только сгущались. В сороковом призвали его на действительную.
— Смотри, — наказывали колхознику молодому бригадиру, — служи так, чтобы не посрамить чести нашего колхоза. Высокое ведь звание он носит: «Реввоенсовет».
У самых восточных берегов Отчизны принял присягу молодой пехотинец Герасимов. Здесь было не легче, чем там, откуда ожидалась главная агрессия. Провокации японцев следовали одна за другой, в любую минуту могли повториться новые Хасан и Халхин-Гол.
Но когда моряки узнали о вероломном нападении фашистской Германии на нашу Родину, у них желания другого не стало: только на фронт, только на переднюю линию огня.
В январе сорок второго 23-ю отдельную ударную бригаду прорыва из-под Владивостока перебросили на Калининский фронт. Из железнодорожных теплушек — сразу в бой.
Здесь было куда жарче, чем в долгой дороге. Автоматно-штурмовая группа, в которой служил Валентин Федорович, не один раз ходила в самое пекло. Гитлеровцы, как правило, не выдерживали натиска. Порою лишь услышав вдали протяжное «полундра», они приходили в ужас. За одного моряка фашисты платили тремя-четырьмя жизнями. Хотя и среди моряков потери были большими. Однажды из 96 человек из боя вышло лишь двенадцать. Получил ранение и Герасимов, но раненый продолжал драться наравне с другими. Заметили командиры: не только силой физической своей горазд сержант, но и глаз точен, как у орла.
— Потому что он орловский, — подшучивали товарищи.
Вскоре был уже колхозный бригадир в новой должности: зачислили его в пулеметную роту. Да ни кем другим, а первым номером на станкач.
Когда гитлеровцы поднимались в атаку, «Максим» их тут же вновь прижимал к земле. Многие уже больше не вставали после метких очередей. Герасимов бил наверняка.
Чуть больше полутора лет время отвело ему срок быть на фронте, но сколько удивительного, героического было в подвигах и его, и товарищей. Люди презирали смерть.
В тот последний для Герасимова бой 7 августа 1943 гола пулеметная рота пошла в атаку на одну из лесистых калининских деревушек. Из первой линии обороны враг был выбит. Вот уже и немецкие траншеи в наших руках. Бойцы быстро устанавливают пулемет, чтобы дать из него очередь по убегающим фашистам, но немецкий пулемет, припрятанный за крайним домом, сработал на секунду раньше. Из засады хлестнули в упор. В одно мгновение Герасимов был прошит пять раз. Замаячили перед глазами осины, а потом и вовсе померкли. Звуки яростного боя стихли в ушах.
В родной «Реввоенсовет» возвратился Валентин Федорович на костылях. Разрушенным, населенным лишь женщинами, детьми да стариками, предстало перед ним его партизанское село. Пахали, сеяли хлеб на коровах, жали и молотили зерно вручную. Но под руководством своего председателя В.Ф. Герасимова хозяйство в числе первых в районе провело полевые работы сорок четвертого года. Напичканная осколками земля дала трудный военный хлеб, Он, как никогда, был нужен сейчас армии. Так и продолжал трудиться бывший пулеметчик, а теперешний инвалид второй группы на посту председателя, колхозного бригадира.
С уважением и теплотой отзываются о Валентине Федоровиче в Большесолдатском комбинате коммунальных предприятий, где он трудится заведующим складом. Ценят его в коллективе за прямоту, честность и отзывчивость, за то, что вместе с молодежью он продолжает вносить свой посильный вклад в десятую пятилетку.
Г. Михайлов
(газета «Знамя труда» от 9 мая 1980 года)
Пятый прыжок
Семь с половиной лет отдал службе в Советской Армии Василий Иванович Апальков. И все это время его судьба была связана с воздушно-десантными войсками.
Ушел в армию он в шестнадцать с половиной лет. Только что под мощными ударами наших войск гитлеровцы оставили село Большое Солдатское. Фронт ушел на запад. Многие его сверстники сразу попали в стрелковые батальоны, стали артиллеристами. А его все держали в учебном полку, который находился в Ульяновской области.
Казалось в начале, что по малолетству не пускали в самое пекло, но скорее всего потому, что десантнику как никому другому, требовалась подготовка. И их готовили: днем и ночью, в зной и слякоть. Из вчерашних мальчишек, большинство из которых совсем недавно пережили фашистскую оккупацию, нужно было за эти полгода сделать людей самых отчаянных, способных ради Отчизны на все.
И вот первый прыжок с парашютом. Аэростат все выше и выше поднимает четверку курсантов и инструктора. В маленькие точки превращались друзья, которые ждали их внизу на одном из подмосковных аэродромов. Звучит команда: «Приготовиться». Рванул кольцо, отсчитав в уме положенное число секунд, приземлился плавно, на обе ноги. Два раза прыгал Апальков из гондолы аэростата и два — из самолета, прежде чем попал на фронт. Пятый прыжок уже был в фашистский тыл…
… «Дугласы» один за другим взлетали с ночного аэродрома. Темнота скрывала в своих объятиях передовую, ее можно было угадать лишь по частым вспышкам ракет, траекториям трассирующих пуль, да разрывам зенитных снарядов. Советское командование готовило на этом участке фронта глубокий прорыв, и существенную помощь в успешном проведении операции должны были оказать десантные группы.
Все двадцать два «воздушных солдата» в считанные секунды ушли в темноту ночи. Лишь координаты, где предстоит высадиться, да то, что под ними земля Чехословакии, которую топчет враг, и были известны. Где приземлится группа: на лес, озеро или пашню? Этого предугадать никто не мог.
Нарастающий поток воздуха рванулся навстречу. А через два десятка секунд под ногами уже была чужая земля. Быстро помогли освободиться от лямок тем, чье приземление пришлось на деревья. Несмотря на всю скрытность, враг не мог не заметить высадку большого десанта. Против них были брошены снятые с фронта силы. Гористые перелески у Трешбони огласились непрерывной канонадой. Мужественно дрались десантники с превосходящими силами фашистов. Автоматные очереди метко настигали эсэсовцев всякий раз, когда они делали попытку пойти в атаку. А если дело доходило до рукопашной, словно молнии сверкали в руках советских солдат десантные ножи.
Командир отделения сержант Апальков сражался отчаянно. Казалось, для него это был не первый бой. Чувство мести переполняло душу солдата. В такие минуты всегда приходят в сознание пережитое и увиденное. Вспомнил родное Большое Солдатское, оккупацию, дни «нового порядка», расстрелянный гитлеровцами первый секретарь райкома партии Виктор Артемьевич Григорьев и казненная в овраге на Горянке комсомолка из Щербачевки Шура Савельева, много других уничтоженных сынов и дочерей народа. Короче, мстить было за что. И от осознания этого крепче сжимался в руках автомат. А на востоке уже грохотали сотни мощных орудий. Наши части пошли в наступление.
Во многих боях пришлось еще принимаь участие Василию Ивановичу. Дрался с фашистами на реке Тиссе, что в Венгрии, освобождал Австрию. Был заместителем командира взвода, командовал взводом. А закончилась война, стал Апальков инструктором парашютного спорта. Многих ребят, боявшихся вначале залезать на высокое дерево, он сделал покорителями неба. И уже, демобилизовавшись, работая в Уфе инструктором парашютного спорта, записал он на свой счет 182-й прыжок.
Василия Ивановича Апалькова знают и уважают в районной партийной организации. Коммунист с двадцатипятилетним стажем, участник Парада Победы, кавалер семи боевых наград, он отличается своей прямотой, принципиальностью, добросовестным отношением к порученному делу. Ведь работать инспектором статистики в районе — значит строго следить за государственной отчетностью, постоянно контролировать ее. Вот уже 17 лет стоит В.И. Апальков на этой вахте.
Г. Калинин
(газета «Знамя труда» от 9 мая 1981 года)
За мужество и отвагу…
Передо мной пожелтевшая от времени вырезка из газеты «Красная Звезда», датированной 24 февраля 1945 года. Небольшая по размеру, она вмещает в себе главное событие того дня. Это приказ Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина под номером 310. Триста десятый раз салютовала Москва. На этот раз доблестным войскам Второго Украинского фронта, которые штурмом овладели чехословацким городом Банска-Быстрица. Приказ был адресован командующему фронтом Маршалу Советского Союза Малиновскому и начальнику штаба генерал-полковнику Захарову.
Войска Второго Украинского фронта, говорилось в приказе, наступая в трудных условиях горно-лесистой местности в полосе Карпат, овладели в Чехословакии городом Банска — Быстрица — важным узлом дорог и сильным опорным пунктом обороны немцев. Далее отмечаются в приказе части и соединения, наиболее отличившиеся в боях за этот город. Среди названных Сталиным корпусный генерал румынской армии Дэскэлеску, генерал-майор артиллерии Корецкий, генерал-майор авиации Каманин, пехотный генерал-майор Уманский и другие. И вдруг встречаем: капитан Долженко. Один — единственный капитан в довольно солидном перечне.
— Наш Долженко по праву заслужил это, — с каким-то особым уважением в голосе подчеркивает бывший командующий 240-й стрелковой дивизией Терентий Фомич Уманский.
Из рассказов сослуживцев Петра Александровича Долженко узнаю, что в славной дивизии не было офицера более храброго, чем он. Комбат ничего не боялся. Первым по сигналу ракеты поднимал в атаку бойцов. Да и могли ли усидеть в окопах солдаты батальона, когда он, молнией взметнувшись на бруствер с пистолетом в руке, устремлялся вперед? Солдаты равнялись на командира. Поэтому и батальон молодого капитана был всегда лучшим, образцом во всем. Неслучайно, когда из строя временно выбыл командир 842-го стрелкового полка, полк доверили Долженко. С ним он и штурмовал Банску-Быстрицу. А потом, как уже отмечалось, был приказ, который напечатали все центральные газеты. Передало голосом Левитана московское радио. На груди храброго офицера засветился орден Александра Невского. Кстати, П.А. Долженко, — один из трех большесолдатцев и один из пяти воинов 240-й стрелковой дивизии, удостоенных этой награды. А всего ратный путь его отмечен шестью орденами, многими медалями.
Петра Александровича хорошо знают в нашем районе. Долгое время он был директором Любостанской школы. Как ветеран дивизии, освобождавшей наш район, он проводит большую воспитательную работу с молодежью, дома у него архив, созданный в результате переписки с товарищами по оружию, трудовыми коллективами — письма, фотографии, карты. Во многом благодаря Долженко была организована и проведена встреча ветеранов 240-ой, посвященная 40-летию освобождения района от немецко-фашистских захватчиков. Каким он был, таким остался теперь, в свои шестьдесят: чутким, внимательным к людям, умеющим повести за собой.
Г. Калинин
(газета «Знамя труда» от 9 мая 1983 года)
Выполняя боевое
задание
Сорок один год отделяет нас от огненных событий Великой Отечественной войны, а мы, ветераны, до сих пор ведем поиски живых и погибших героев, увековечиваем их память, разыскиваем родных.
Много рейдов совершил отважный экипаж воздушных разведчиков 36-го авиаполка в составе летчика Ивана Бачурина, уроженца Большесолдатского района, штурмана Василия Данилова, стрелка-радиста Павла Круглова в тыл врага и на передовые позиции, уточняя сосредоточение войск и техники врага, и наносил бомбовые удары по обнаруженным объектам фашистов. А вот полет 21 ноября 1943 года был для них трагическим.
…Самолет вылетел на разведку вражеских войск и техники в районе Мироновки Киевской области. При подходе к цели самолет попал в зону сильнейшего заградительного огня и был атакован истребителями противника. Приняв явно неравный воздушный бой, наши летчики все же сумели передать по рации в штаб полка очень важные данные.
Атаки вражеских истребителей продолжались все с новой силой. Герои-гвардейцы яростно отбивались от превосходящего врага, но сражаться становилось все труднее, самолет был серьезно поврежден. И вот один вражеский снаряд попал в самолет. Осколком снаряда был убит штурман Василий Данилов прямо в кабине. Самолет загорелся и, потеряв управление, упал на землю в районе села Владиславки.
Тяжело раненых летчика Бачурина и стрелка-радиста Круглова схватили фашисты. Тяжело было в плену, но лётчики не теряли надежды вырваться из лап врага. Лейтенант Иван Бачурин дважды пытался бежать, но неудачно. И только в третий раз он благополучно добрался до родного полка.
С еще большим героизмом летчик дрался с ненавистным врагом за погибшего друга Василия Данилова и пленного Павла Круглова, мстил фашистам, но до светлого праздника Победы дожить ему не удалось.
В марте 1945 года, сделав разведку в районе Бискау, на территории Германии, летчик Бачурин, штурман Турков, стрелок-радист Бычков доложили, что наша пехота залегла, наступление затормозилось, враг оказывает упорное сопротивление. Необходима срочная помощь нашей батарее. И пятерка Бачурина стала пробиваться вперед. Решили пройти дальше на запад, развернуться и с хода атаковать цель. По нашим самолетам сразу же был открыт огонь из всех видов оружия, но первый экипаж, а за ним остальные четыре самолёта, летели только вперед. Внизу был виден каждый окопчик, машины, орудия и паническое шарахание вражеских солдат. Сплошные взрывы и трассы пуль по нашим самолетам не остановили героев. Легендарные гвардейцы открыли люки и выпустили по всей сгрудившейся массе техники и живой силе свои бомбы.
Вдруг самолет Бачурина подбросило и качнуло. Снаряд пробил крыло, а разоравшийся снаряд сзади левого мотора создал для экипажа критическую ситуацию. Из бака повис длинный бензиновый хвост. Левый мотор отказал. Может быть и дотянул бы летчик до своей территории, но очередной снаряд зажег самолёт Бачурина, и он стал неуправляемым. Экипаж не смог погасить пламя и принял решение сражаться до конца. Бачурин, Турков и Бычков погибли, выполнив свой священный долг перед Родиной.
Герои-гвардейцы были похоронены в городе Бриге, а позже их останки были перенесены в братскую могилу советских воинов на воинском кладбище в городе Олау. Об этом сообщили немецкие друзья из ГДР. Среди многих фамилий золотом выбито имя отважного летчика 36-го гвардейского бомбардировочного орденов Суворова и Кутузова авиаполка Ивана Прокопьевича Бачурина.
М. Матвеев
(газета «Знамя труда» от 8 мая 1986 года)
Разве можно забыть…
Когда же они успели набежать, эти семьдесят годов? Когда морщины бороздами легли на лбу? До чего же быстротечна река жизни! Кажется, совсем недавно было восемнадцать, медицинский институт, потом работа с ее первыми радостями и неудачами.
Но стоит Анатолию Алексеевичу задуматься о прошлом, как неумолимо в памяти возникает сорок первый.
Как сейчас помнит: профсоюз выделил ему путевку в санаторий, но отдохнуть помешала война.
Когда ехал в санитарном поезде на фронт, только и разговоров было, как остановить да повернуть врага вспять.
Боевое крещение врач принял недалеко от Пскова.
— По специальности я врач-стоматолог, — рассказывает Анатолий Алексеевич. — Но в госпитале пришлось спасать всяких раненых: будь то ранение в руку, голову, грудь. Работали сутками. Ничего вокруг не замечали. Все внимание было сосредоточено на хирургическом столе. Спасти раненого бойца — вот единственная цель была у каждого врача. Не чувствуя уже усталости, каждый из нас как бы прикипал к рабочему месту. И начальнику госпиталя приходилось решать не только все организационные вопросы, но и следить за врачами, силой отправлять их на отдых, чтобы человек не упал тут же на рабочем месте от переутомления.
Пришлось Анатолию Алексеевичу и смерти в глаза посмотреть. Не раз госпиталь оказывался на передовой. В самые критические моменты брали в руки оружие и легкораненые, и медицинский персонал.
Герой? Какое там, машет рукой А.А. Зайцев. Всего лишь долг солдатский выполнял перед Родиной.
День Победы врач встретил в Германии.
— Какие чувства испытал в тот день?
— Разные, — вспоминает Анатолий Алексеевич. — Прежде всего мелькнула мысль: все, отвоевались. И сразу же сердце сжало, как клещами, — что же ты наделал, проклятый фашизм! А дело в том, что в то время мы готовили к отправке на родину женщин и девушек, угнанных гитлеровцами на работу в Германию. Худые, истощенные. Многие были больны туберкулезом, чесоткой, дизентерией. И вот я и другие советские врачи оказывали им необходимую помощь. Буквально забиты были госпитали освобожденными из фашистской неволи. До 1946 года еще продолжалась для меня встреча с жестокостью с гитлеровцами.
После войны А.А. Зайцев около 9 лет работал врачом санэпидстанции. Приходилось заново налаживать санитарную службу. А потом работа по своей специальности в Любимовской участковой больнице.
Давно врач уже должен быть на заслуженном отдыхе, но не расстался с любимой работой он и по сей день. Как-то решил отдохнуть. Но дома не пробыл и месяца. Прибежала соседка — у ребенка заболел зуб. И через десять минут он уже был в своем кабинете — как же малышу не помочь. На второй день привезли механизатора из Колпаковского отделения совхоза — травма челюсти — снова день провозился с больным. Да так и остался на своем рабочем месте Анатолий Алексеевич. И за свою работу, как награду, врач получает признательность своих пациентов.
В День Победы минутой молчания почтит память погибших и А.А. Зайцев. Сколько воспоминаний о пережитом мелькает в это скорбное время в его мыслях. Золотом горят награды на груди ветерана. И если подумать, то ведь именно они, тысячи таких же солдат, не дрогнувших, выстоявших в лихую годину, вознесли знамя Победы на купол рейстага.
Г. Орехова
(газета «Знамя труда» от 8 мая 1984 года)
